А ведь и город, и любое пространство вообще (на самом деле - что бы то ни было) начинаешь яснее видеть и подробнее, точнее чувствовать, когда о нём напишешь - и притом не сумбурную черновую заметку в карманном блокноте, которая - шаг на полпути между внутренней и внешней речью и даже остановка на этом пути (недолго и завязнуть), а нечто ( Read more... )

Зачем и жизнь, если не делаешь из неё текста? - Только став текстом, отвердев в формулы, жизнь вполне становится самой собой.

(И, разумеется, совершенно неважно, видит этот текст кто-нибудь или нет*.)
*кроме разве что написавшего, потому что текст работает на его внутренние структуры, и это, конечно же, основная, если не единственная его задача. ( Read more... )

Невроз, он же и профдеформация:

едва начав читать книгу (и ещё не зная даже, до чего дочитаешься), тут же, едва ли не против своей воли, хочешь её рецензировать и уже изобретаешь формулировки. Подминаешь книгу, так сказать, под своё (внешне выраженное, по некоторым правилам выстроенное) понимание. Отказываешь ей в свободе существовать просто так, а ( Read more... )

Когда пишешь о некотором тексте / книге - тем самым освобождаешься от него, от его власти над тобой (которую каждый текст, конечно, норовит установить), от его, наконец, неподвластности тебе.

И самое сладкое здесь, то, ради чего, собственно, и стараешься, - даже не столько обретаемая в результате свобода

(в конце концов, она всё равно довольно ( Read more... )

(В моём случае выглядит так, что) всякий акт работы, всякая единица её («единица работы» - выражение молодого Михаила Эпштейна, стремившегося структурировать свою деятельность) - это ещё и - и чуть ли не в первую очередь - акт этический: каждой «единицей работы» сбрасываешь с себя некоторую единицу вины, обременения совести. И это (при всей ( Read more... )

Отдых - это смена текстов.


( Read more... )

А впрочем, так ли важно, кто именно написал тот или иной текст, ты или кто-то другой: написанное своё уходит - и становится чужим, прочитанное чужое усваивается - и становится своим. Одна только мысль об этом, пуще того - одно только чувство этого совершенно освобождает и от тщеславия, и от зависти.

Есть только один большой текст, который пишут ( Read more... )

На самом деле пишешь один поток текстов (просто: в общем-то один текст), который потом с известной долей произвольности рубишь на куски и каждый из них подгоняешь под заданный формат.

Всё более, признаться, чувствую тщетность труда жизни (что, кажется, не совсем усталость, хотя в какой-то мере и она тоже, - в заметной степени это и потребность в иных, не вполне или вовсе не изжитых формах существования). - Чувство тщетности (освобождающее в конце концов) тоже, подобно многим большим чувствам, вырабатывается постепенно, всей ( Read more... )

Соблазн интерпретации - сильный соблазн, один из сильнейших. Интерпретируя, толкуя, препарируя, объясняя текст, человек получает сладчайшую иллюзию (не факт, что соответствующую хоть какой-нибудь истине) если и не прямо власти своей над ним, то хотя бы того, что он сильнее текста, ну по крайней мере равномощен ему (о, самообольщенье), а тем самым, ( Read more... )